Её мать говорила, "Что бы Вы не делали, не становитесь поучительной историей."
Так вот, эта история?
Она поучительная.
Потому что они никогда не были послушными детьми.
___
(Клэр пять.
Белый гребень с широкими зубами монотонно теряется в длинных, светлых волосах её сестры, зубчики вонзаются в них мягко, но рука матери тянет их по всей длине запутанных волос. Кристал не корчится, она не издаёт ни звука: заботливые руки матери никогда не причиняют им боли.
Причинять им боль - это конёк другого родителя.
"Я влюбилась в вашего отца случайно," говорит их мать, и если Кристал слышит в её голосе нотки романтизации, то Клэр слышит в её голосе только огорчение, только раскаяние.)
Клэр девятнадцать.
Волосы на голове Кристал уже не светлые, не гладкие, не мягкие. Нынче они приобрели цвет гниющего сена, запутались в колтуны и пахнут сладким смрадом торфа и мха. Клэр смотрит на неё с сожалением, но еще не отвращением.
Кристал смеётся во весь рот, обнажая свежо-выбитый задний зуб, трёт запачканные кровью руки о грязную фланелевую рубашку, неожиданно говорит, "Ты же знаешь, что она врала? Никто и никогда не влюбляется случайно. Это невозможно. Это всегда осознанный выбор. И я никогда не прощу её за это."
Клэр девятнадцать и она еще не знает каково это: полюбить кого-то до степени самоуничтожения.
Клэр отводит от сестры глаза, кидает ей чистое полотенце и ставит на огонь кастрюлю наполненную до краёв водой.
"За то что она посмела влюбиться? Как много ты на себя берёшь, Джо," в голосе Клэр проскальзывает больше высокомерия, чем она в него вкладывала.
"Нет," отчеканивает Кристал, уже раздетая догола, обнажая кровоточащую рану по всей ширине правого бедра, "За то, что она врала. Если бы она мне тогда сказала правду, то всё могло бы быть иначе. Я могла бы выбрать иначе."
И, "Я могла бы выбрать не его."
Клэр не верит ей, не верит, что Кристал могла бы выбрать иначе, выбрать лучше, но кивает.
Она уже тогда понимает, что выбирать в ущерб себе у них с сестрой в крови.
Что ничего уже не изменить.
___
Он оказывается не тем, кого она себе представляла.
Три с половиной года назад, когда Кристал позвонила ей из уборной жалкой забегаловки на окраине города, громким шепотом (переходящим на истерические всхлипы) рассказав о том, что беременна, Клэр впервые представила его себе: отца своего племянника, любовника своей сестры, шанс Кристал на среднестатическое будущее.
Клэр сказала, "Поздравляю," и "Что он сказал?", и мужчина в её воображение провёл рукой по коротко-стриженным тёмным волосам, виноватая улыбка окрасила его запавшие щёки, и голос на другом конце линии зло ответил, "Что он сказал? Ничего. Что он скажет? Иди нахуй, вот что он скажет. Ты не понимаешь кто он, Клэр. Я... Я вляпалась. У меня есть еще месяц, максимум два, после этого меня либо выкинут с работы, либо мне придётся трахать уродов, которым нравятся пузатые. А ты знаешь каким уродам нравятся пузатые, Клэр? Уродливым уродам."
Повисшая пауза озадачила Клэр и дала Кристал возможность дописать и найти влажные салфетки в бисерной сумке со сломанным замком. Туалетной бумаги в таких местах было не сыскать.
Клэр сказала, "Ты не можешь знать наверняка," и "Может он захочет на тебе жениться?", и "Наш отец...", но на этом Кристал её перебила.
"Господи, Клэр, перестань верить в чудеса. Санта Клаус, единороги и хорошие мужики - это сказки для других девочек. Пришла пора повзрослеть и понять что все, кому не лень, тебя наебут. И да, не повторяй моих ошибок - бери в только в жопу, не в пизду."
Он оказывается не тем, кого она себе представляла, он оказывается... Куда пьянее.
От него несёт стойким запахом алкоголя, сигаретного дыма и быстрой еды.
Ей казалось, что мужчины в Калифорнии будут другими: ухоженными, жеманными, женственными, но от Джексона пахнет не Калифорнией. От Джексона, как бы отвратительно это не звучало, пахнет её отцом, и впервые за четыре года Клэр понимает /почему/. Она понимает Кристал.
- Я... Что? Нет, - она непонятливо мотает головой, делает шаг назад и, смерив его озадаченным взглядом, не протягивая руки, представляется, - Клэр. Клэр Вуд.
По его лицу пробегает тень осознания и чего-то еще, чего-то, что Клэр пока еще не понимает, но уже ищет этому название. И найдёт. Когда-нибудь, верит она, она найдёт ответ всему.
- Прошу прощения за столь поздний визит, - продолжает она, переводя взгляд вниз, её рука ныряет в объёмную сумку и достаёт оттуда мобильный телефон её сестры и листовку с адресом кладбища, номером могилы, временем захоронения и её личным номером телефона, - но я пыталась дозвониться до Вас.
Пауза.
- Я пыталась долго.
Очередная пауза.
- Весь день.
Впервые она смотрит ему в глаза, пытаясь найти там хоть намёк на сожаление или стыд, и не находит нам ничего кроме усталости. Она в очередной раз думает о том насколько он похож на их отца.
Она протягивает ему листовку.
- Я не знаю были ли у неё друзья в этом городе или нет, но полагаю, что если они и были, то это был не тот контингент, который поминает тебя без стопки в руке, - её губы ломаются в подобие усмешки, и она продолжает через выдох, - Но...
Ей трудно найти следующие слова. Ей кажется, что дав ему утверждение того, что весь свет Кристал так или иначе сошёлся клином на нём, она предаст доверие своей сестры.
- Но у неё был сын, - констатирует она, - а у её сына был отец. И я полагаю, что вы захотите с ней попрощаться.
За ним, на круглом столике в холле, красуются семейная фотография: он, дети и его жена. Клэр представляет, как ему придётся придумать какое-нибудь нелепое оправдание для детского сада, для жены, для работы, и всё для того, чтобы присутствовать на похоронах той, которая предпочла всему немного героина, и Клэр мутит. Мутит от осознания, от запаха, от ярости.
- Я надеюсь, - говорит она, уже тише - я надеюсь на то, что вы захотите с ней попрощаться.
___
Кристал, с полупустой бутылкой в руке и заплывшими глазами, сказала, "Знаешь как он выглядит? Он выглядит как поучительная история."
И Клэр уже тогда начала понимать.